практика иллюзий
«Кого из нас ты любишь больше?»
Церемония была такой, какой они её придумали очень давно; она в точности повторяла самую первую иллюзию. Сама первая иллюзия и была репетицией этой церемонии.
Церемония и была иллюзией, созданной из чьей-то надежды. Из чьей-то веры, из чьего-то нарушенного обещания.
Гости видели прекрасное голубое небо, такое чистое, каким оно редко бывает в настоящем мире. Небо без облаков, перепадов цвета и солнца: нежно-голубой бескрайний купол. Они также чувствовали тёплый ветер, не сильный, не слабый, приносящий запахи цветущих фруктовых деревьев, хотя никаких цветущих деревьев не было видно. Стояло позднее лето, а все деревья вокруг были дубами. И ещё они видели, что их окружают горы, заключившие эту лесную долину в круг, горы со снежными вершинами, чётко прорисованные на голубом небе.
Церемония проходила на природе – рядом с дубовой рощей, в лесной долине, под бескрайним небом. Но также она проходила в Большом Пекинском Концертном Зале. Правда, второе видел только один человек – автор этой уникальной иллюзии. Только этот человек не участвовал в церемонии, потому что такая иллюзия высасывала все силы. Морреа сдержала своё обещание. Или Селена сдержала своё обещание. Кто-то из них, тогда как другая не сделала этого.
Одна надежда, одна вера, одно нарушенное обещание.
читать дальшетеория иллюзий
Иллюзионист выходит на пустую сцену, к зрителям, зная, что через мгновение они увидят вместо сцены, стен, потолка и его самого не то, чтобы нечто совсем иное, но иное, а для иллюзиониста зал останется залом, сцена – сценой, и он тоже не изменит своего облика. Иллюзионист видит всё таким, каким оно было до его вмешательства; это называется «изнанка иллюзий». С изнанки иллюзия прозрачна и сквозь неё виден мир таким, как его создал другой, величайший иллюзионист – Бог.
Иллюзионист полагает, что знает правду и верит лишь в то, что зал – это зал, сцена – это сцена. Некоторые же иллюзионисты идут дальше и верят в то, что они сами – это только они.
Истинное же мастерство в том, чтобы знать, что иллюзия есть, даже если ты не можешь её видеть и, самое главное, верить в себя – в того, каким ты есть в иллюзии.
Ещё одно правило: мастер иллюзий верит в свою иллюзию больше зрителя, мастер иллюзий верит в себя.
практика иллюзий
Иза налила ещё тоника. Никакого алкоголя, а пьянит быстрее шампанского. Или это только иллюзия опьянения?
-И что вы предлагаете? – задав вопрос, она вернулась на своё место, шлёпнувшись с размаху на диван. Часть содержимого стакана выплеснулась ей на кофту, и Иза небрежно смахнула капли с ткани.
-Прекратите пить, - предложил детектив.
-Это тоник, - ласково сказала Изабелла, делая большой глоток.
-Тогда почему вы так пьяны? – резонно возразил детектив.
-Потому что мне хочется, - ответила Иза, наклоняясь и ставя стакан на пол. Она обхватила колени и потянула спину, прогнувшись, как кошка.
Детектив незаметно облизнул губы и тоже наклонился вперёд.
-Послушайте, госпожа Изабелла, если вы правы, я смогу найти что-то, подтверждающее ваш рассказ. Но он слишком невероятен. Это мыльная опера.
-Я знаю, - голос Изы звучал глухо. – Вы полагаете, что я всё это выдумала с пьяных глаз. Все думают, что я тихо спиваюсь…
Детектив промолчал. Все думали, что Изабелла тихо спивается, мнения расходились только в том. Спивается ли она, потому что Морреи и Селены больше нет, или их больше нет, потому что она спивается.
-Всё это правда, - сказала Иза. Она вытянула руки и дотронулась до носков туфель. – Я жила с этой правдой. С этой невероятной правдой. Но вся-вся правда ещё невероятнее, ведь нас всегда было двое. Только это один человек. Может быть, есть ещё кто-то? Почему нас так много? Кто-то решил подстраховаться…
На этом у неё, наконец, перехватило дыхание, и, оттолкнувшись ладонями от пола, Изабелла резко выпрямилась.
-Послушайте, вы берётесь за это? – спросила Иза. Детектив увидел, что она совершенно трезва.
-Берусь, - сказал детектив. – Без аванса. В знак уважения к вам.
Изабелла криво улыбнулась.
-Уважения… Тоника не хотите, детектив, - предложила она, снова пьянея.
-Хочу, - ответил детектив. – Лимонного.
-Конечно же, - Иза встала и сильно покачнулась. Вскочив с кресла, детектив тут же подхватил её.
-Да-да, с лимоном, – легко засмеялась Иза, поворачиваясь к нему лицом. – У меня как раз такой есть.
практика иллюзий
«Финал Европы» был станцией на юге Италии; отсюда поезд возносился вверх, на прозрачных опорах лежал туннель, и всё это выглядело так, как и должно выглядеть настоящее будущее.
Иза описала это именно так, когда вернулась в вагон после прогулки по станции. Станислав, пропустивший предыдущий «сеанс курения», не мог не пойти вместе с Изой. О станции он выразился менее романтично:
-Больше всего это напоминает русские горки. И выглядит так же страшно.
Абигайль из вагона не выходила. Поезд навевал на ней сон. Дело было не в движении, а в самой обстановке:
-Это, наверное, такой атавизм, - объяснила она. – Все мои предки, должно быть, путешествовали только ночными поездами.
В воздухе, над Африкой, Азией и океаном поезд нёсся на гораздо большей скорости, без остановок и поворотов, покачиваясь из стороны в сторону. Он был похож, наверное, на письмо в трубке пнемопочты. Рядом тянулись три таких туннеля, почти невидимых на фоне неба, и появляющиеся в них поезда казались просто летящими среди облаков.
Смотреть было не на что; в окнах было только небо, красивое, но ставшее вдруг удивительно однообразным, а чтобы рассмотреть землю, пришлось бы далеко высунуться из окна. Во избежание таких самоубийственных действий со стороны не особо умных пассажиров, все окна были заблокированы.
К середине пути разговоры в вагоне затихли, а к концу пути дремали все пассажиры.
…Би окончательно уснула, Иза отвернулась к окну, и её лица было не видно, но по ровному дыханию можно было бы предположить, что она тоже спит. Станислав дремал, изредка открывая глаза и посматривая на девушек или на часы на потолке. До Сиднея оставалось всё меньше времени. Сидней изменит всё для всех.
настоящая
«Разве это то, что ты хотела? Разве это оно?
Быть с тем, с этим… с кем? Как его зовут?
Разве это то, что ты хотела, сестра? Разве это тот, кого ты хотела?»
Накануне отъезда нужно обойти весь дом, и весь квартал и те места в городе, которые были тебе памятны. Остановится возле скамейки в маленьком парке, или на набережной речушки, или напротив кинотеатра. Всё, как у всех: вещи и места привязывают тебя, ты зовёшь это чувство – «я дома», и что в этом плохого.
А потом нужно порвать все связи с этим и забыть всё, что хотелось помнить.
Чтобы, стоя на перроне, понимать: настоящее волшебство кончилось, дальше будут только иллюзии.
И через много лет написать об этом в прощальном письму самому лучшему человеку в мире, самому лучшему.
практика иллюзий
-Так это правда, - Иза листала отчёт, прикасаясь пальцем к экрану.
-Вы же… - удивлённо успел сказать детектив, прежде чем Иза улыбнулась и покачала головой.
-Это была правда только для меня, а теперь это правда для всего мира. Настоящая.
-Надеюсь, здесь всё, что вам нужно, – официальным голосом сказал детектив.
-Конечно, здесь всё… - Иза посмотрела на него. – На кого вы ещё работаете?
-В каком смысле? – нахмурился детектив. – У меня есть ещё клиенты, я не скажу вам их имена, разумеется.
Иза продолжала смотреть на него, и под таким взглядом детектив неожиданно для себя занервничал.
Изабелла закрыла глаза и вздохнула.
-Простите, - она опустила голову. – Я переведу деньги сегодня. Можете идти.
-До свидания, - детектив подхватил свою смешную шляпу и поспешил покинуть дом Изабеллы.
«Прошёл год, - подумала Иза. – Или больше? Или меньше? Здесь… не всё, совсем не всё… Нет имени. Его не будет. Её давно нет в живых. Или есть? Не может быть, что есть, иначе… иначе… иначе… иначе… Иначе, мы – одно и то же. Это правда для всего мира, но Абигайль эту правду я не скажу. Иначе…
Иначе, мы – одно и то же».
-Господи! – впервые в жизни она произнесла это слово, и оно неожиданно вызвало слёзы, потом рыдания, доходящие до дрожи, до судорог. Жизнь невыносимо невероятна, а Изабелла больше не могла мириться с этой невероятностью без той, кто был её нужнее воздуха.